«…В природе человека теряться, когда он не находит способа связаться с тем, что было до него и что будет после него; он тогда утрачивает всякую твердость, всякую уверенность; не руководимый ощущением непрерывной длительности, он чувствует себя заблудившимся в мире…»
П.Я. Чаадаев. «Философские письма». Письмо первое.
Чаадаев умер в 1856, в год рождения Зигмунда Фрейда. До появления концепции идентичности, выросшей из психоанализа трудами Эрика Хомбургера Эриксона (1902-1994),
оставалось почти столетие. Философ, объявленный Николаем I сумасшедшим, заметно опередил свое время. Чувство непрерывности собственного бытия, им описанное как связь
с бывшим и будущим, сегодня именуется идентичностью и весьма широко используется в прикладных и теоретических изысканиях. В современных представлениях идентичность
переживается не только как чувство непрерывности собственного бытия. Идентичность – это еще и чувство отождествления себя с социальными, профессиональными, языковыми,
национальными, религиозными и другими общностями или людьми, воплощающими качества, присущие этим группам.
Эрик Эриксон полагал, что лучше всего понятие идентичности описано американским философом и психологом Уильямом Джеймсом (1842-1910) в его письме к жене: «Состояние,
когда наиболее интенсивно и глубоко ощущение собственной активности и жизненной силы. В такой момент внутренний голос говорит: «Это и есть настоящий Я». Именно
принадлежность, чувство тождественности с общностью, своими корнями, прошлым и воображаемым будущим пробуждают жизненную силу.
Идентичность складывается с детства. На ее содержание и качество влияют личностные особенности, семья, ближайшее окружение и общество в целом. Способность ощущать
тождественность, черпать из нее жизненные силы далеко не всегда развивается в достаточной степени. Иногда за это недоразвитие ответственно общество, иногда семья, чаще
же – совокупность различных влияний.
Деформированная, слабая идентичность создает немало психологических проблем. В отдельных случаях они становятся клиническими. И, практически всегда, препятствуют
полноценной реализации себя в обществе. Растерянность, неуверенность в себе, болезненная чувствительность, непонимание собственных желаний, импульсивность, трудности
в общении, особенно с близкими, – частые проявления слабой идентичности. И они совсем не способствуют достижению личных и социальных целей.
Ниже – история о неразвившейся идентичности и обстоятельствах, ответственных за это.
Мама старше папы на два года. Занимается домом, дачей. Подруг у нее нет. Мама человек нетерпимый. Нельзя делать ничего, что ей не нравится. Знает английский. Переводит Диккенса. Считает все его переводы на русский никуда не годными. Папой в семье все пренебрегают. Он бескорыстный, иногда добрый. Всегда и во всем согласен с мамой. Никогда меня не защищал. Сестра старше на шесть лет. Была замужем, есть сын. Ее мужа, пока они еще не разошлись, в нашем доме постоянно критиковали. После развода сестра под полным контролем мамы. Однажды она где-то задержалась, мама ее оттаскала за волосы в присутствии пятилетнего сына. Бабушка - блюститель нравственности, в основном, моей и сестры. Постоянно говорила о распущенности знакомых и соседей. В двадцать лет у меня был роман со студентом-арабом. Папа с мамой жестко его пресекли. Вдохновителем была бабушка.
Костя нравился маме, а значит и всем в семье. Мама даже не учила его жизни. Не находила поводов для нравоучений. По ее мнению прекрасно воспитанный Костя был подходящим мужем для Насти. Он, как и папа, никогда не высказывал собственных суждений. Настя, даже по прошествии нескольких лет после развода, говорила о Косте как о человеке без недостатков: «Костя если и не идеальный мужчина, то идеальный человек». Настя и Костя не ссорились, не выясняли отношений, у них не было разногласий из-за денег, времяпровождения и прочего. Им почти всегда было о чем поговорить. Не ладился лишь секс. Влечение Насти к Косте, и поначалу не слишком сильное, быстро потускнело, а через непродолжительное время вовсе исчезло. Иногда Настя терпела Костины ласки, но чаще от них уклонялась. Костя относился к ее холодности с терпением и предупредительностью. Никогда не осуждал, не обвинял, не выяснял причин. Лишь замыкался в себе и грустил. О сексе Настя и Костя никогда не разговаривали. Настя вообще ни с кем о сексе не говорила. Даже с подругами. Мама считала секс чем-то неприличным и даже грязным, а разговоры о нем – распущенностью. Еще более жесткую позицию в сексуальном вопросе занимала бабушка. «Она была в семье цензором, полицией нравов» - говорила Настя. Папа, сестра, да и сама Настя были согласны с мамой и бабушкой. Ведь мнение семьи не могло не совпадать с мнением мамы. Жизнь в то время казалась Насте серой, бессмысленной, работа скучной, а замужество ненужным. Переживания серости, бессмысленности причудливо переплетались с неясными страхами, чувством вины перед Костей, мамой, и просто чувством вины. Через два года брак распался. «Тихо умер» - сказала Настя.