Строитель Боллингенской башни. (продолжение).
VI. Пробуждение Вотана. (часть 1).

 26-го июня 1933 года по берлинскому радио прозвучал голос Адольфа Вайцзеккера (Adolf Weizsacker, 1896-1978), психотерапевта, педагога и, в недавнем прошлом, ученика основателя аналитической психологии. Вайцзеккер принимал в студии своего учителя и «наиболее прогрессивного психолога современности Карла Густава Юнга из Цюриха»(42), читавшего тогда в Берлине лекции и «любезно согласившегося ответить на ряд вопросов, связанных с современными проблемами». Первым делом Вайцзеккер спросил у метра о причинах непонимания Западной Европой событий, происходящих в Германии. Ответ Юнга: «Действительно, существует громадная разница между психической настроенностью немцев и остальных западноевропейцев. Дело в том, что под национализмом, которому отнюдь не чужды западноевропейцы, они понимают собственного изделия шовинизм, и для них непонятно, каким образом именно в Германии национализм становится национально созидающей силой. Эту особенность немцев можно объяснить только молодостью немецкой нации. Их энтузиазм по перестройке немецкого общества остается непонятным для остальных западноевропейцев: для них эта проблема просто не актуальна, поскольку они достигли национального единства столетиями раньше и в других формах». Чего же не поняли европейцы в тогдашнем энтузиазме молодой германской нации? И что созидал немецкий национализм в 1933 году?
 30 января 1933 года второй рейхспрезидент Веймарской республики генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург (Paul von Hindenburg, 1847–1934) назначил рейхсканцлером фюрера национал-социалистической рабочей партии Германии Адольфа Гитлера (Adolf Hitler, 1889–1945).
 28 февраля, на следующий день после пожара в Рейхстаге, виновниками которого национал-социалисты еще до начала следствия назвали коммунистов, Гитлер представил на подпись рейхспрезиденту Гинденбургу проект декрета «Об охране народа и государства». Декрет приостанавливал действие семи статей Веймарской конституции, закрепившей в 1919 году переход Германии от монархии к парламентской республике. Правительству рейха по этому декрету предоставлялась вся полнота власти в федеральных землях, ограниченная по конституции полномочиями правительств и парламентов земель, вводилась смертная казнь за «серьезные нарушения спокойствия со стороны вооруженных лиц». Правительство Гитлера получало право на ограничение свободы печати, собраний и союзов, на обыски, нарушение тайны переписки, телеграфной и телефонной связи без соответствующих решений суда и прокуратуры. Гинденбург подписал.
 23 марта 1933 года в здании берлинского оперного театра (Krolloper), построенного в 1844 году предпринимателем Иосифом Кроллом (Joseph Kroll, 1797–1848), заседал рейхстаг Веймарской республики. Обсуждали закон о чрезвычайных полномочиях – «Закон о ликвидации бедственного положения народа и государства». В соответствии с ним контроль за бюджетными расходами, утверждение договоров с иностранными государствами и внесение поправок в конституцию изымались из-под юрисдикции парламента и передавались на четыре года кабинету министров, получающему также и законодательные функции. Оговаривалась возможность для законов, разработанных рейхсканцлером и утвержденных правительством, не соответствовать конституции.
 За закон проголосовал 441 депутат (у национал–социалистов в парламенте было лишь 288 мест). Против – 84 социал-демократа. Во время обсуждения закона и голосования толпа штурмовиков перед театром скандировала: «Закон или смерть!». После оглашения результатов депутаты-нацисты повскакали с мест и запели: «Выше знамена! Сомкните ряды! Поступью чеканной идут штурмовики...» («Хорст Вессель»).
 7-го апреля 1933 появился закон «Об упорядочении национального состава управленческого аппарата», запрещавший евреям работать в государственных учреждениях. Этот закон уже не проходил через парламент. Для вступления его в силу было достаточно трех подписей: рейхсканцлера Адольфа Гитлера, министра внутренних дел Фрика и министра финансов графа Шверина фон Крозига.
 Биографическая справка. Wilhelm Frick (1877–1946). Доктор юриспруденции Гейдельбергского университета. В Веймарской республике много лет прослужил в полиции. Повешен по приговору международного военного трибунала в Нюрнберге.
 Johann Ludwig (Lutz) von Krosigk (1887–1977). Последний исполняющий обязанности рейхсканцлера третьего Рейха. В 1949 году на процессе по делу «Вильгельмштрассе» осужден на десять лет лишения свободы. В 1951 году досрочно освобожден по амнистии.
 В тексте закона от 7-го апреля 33-го года впервые был использован неизвестный в немецком законодательстве термин «неариец». Через четыре дня после принятия закона, 11 апреля, была опубликована инструкция, разъясняющая это нововведение: «…3.(1) Неарийцем считается тот, чье происхождение неарийское, особенно если у него родители или родители родителей евреи. Достаточно, если один из родителей или родителей родителей был неарийцем. Особенно важно, если один из родителей или родителей родителей исповедовал иудаизм». Закон и инструкция к нему уничтожили юридическое равноправие евреев, существовавшее в Германии со времен революции 1848-го года.
 Вечером 10 мая 1933 года, за полтора месяца до выступления Юнга по Берлинскому радио, на Унтер-ден-Линден, напротив Берлинского университета, завершилось факельное шествие. Тысячи студентов, его участников, бросали свои факелы в сваленные на мостовой двадцать тысяч книг, «наносящих удар по основам немецкой мысли, немецкой семьи и движущим силам немецкого народа» – цитата из студенческой листовки того времени. Огонь от костра из книг Томаса и Генриха Маннов, Фейхтвангера, Якоба Вассермана, Арнольда и Стефана Цвейгов, Эриха Марии Ремарка, Вальтера Ратенау, Альберта Эйнштейна, Альфреда Керра, Гуго Пройса, Джека Лондона, Эптона Синклера, Хелен Келлер, Маргарет Сангер, Герберта Уэллса, Хевлока Эллиса, Артура Шницлера, Зигмунда Фрейда, Андре Жида, Эмиля Золя, Марселя Пруста был, как сказал тогдашний рейхсминистр просвещения и пропаганды, доктор философии Гейдельбергского университета Геббельс (Paul Joseph Goebbels, 1897–1945), «призван осветить не только окончательный закат старой эры, но и высветить наступление эры новой».
 Здесь, похоже, уместно вспомнить факельное шествие у стен Вартбургской крепости в 1817-ом и его участника – двадцатитрехлетнего Карла Густава Юнга старшего, чью черно-красно-желтую накидку – память о том патриотическом порыве – «наиболее прогрессивный психолог современности» получил в наследство и хранил всю жизнь. Там, у стен средневековой крепости тоже пылал костер из «негерманских» книг.
 В конце интервью Адольф Файцзеккер попросил Юнга оценить, «исходя из опыта психолога», идею личного руководства и руководящей элиты, принимаемую в Германии и отвергаемую в Западной Европе. Из ответа Юнга: «Время массового движения всегда время вождей. Всякое движение достигает высшей точки в лидере, который олицетворяет собой смысл и цель народного движения. Он является воплощением национальной идеи и ее выразителем. Он на острие пришедшего в движение народа». И далее: «…Совершенно естественно, что лидер должен стать во главе элиты, которая в прежние времена формировалась из аристократии. К аристократии считают себя принадлежащими по праву природы, это аристократизм крови или аристократизм расы».
 Благодаря Юнга за выступление, Вайцзеккер сказал: «…мы нуждаемся […] в лидерах, подобно Вам действительно знающих человеческую душу, немецкую душу, и чья психология как раз не интеллектуальная болтовня, но жизненное знание человеческой души».

* * *

 «Аристократизм расы, формирующий элиту» – придумал не Юнг, и даже не теоретики национал-социализма. Идеи, породившие этот символ веры, обсуждались в течение столетий весьма непохожими друг на друга исследователями и философами из разных стран, часто далекими от использования морфологического разнообразия рода человеческого в политических или мировоззренческих концепциях.
 Понятие «раса» применительно к человеку вошло в европейский научный обиход 24 апреля 1684 года. В парижском «Le Iovrnal des Scavans» – старейшем литературном и научном периодическом издании Европы – появилась статья «Nouvelle division de la terre par les differentes especes ou races qui l'habitantis» – «Новое разделение Земли с помощью различных видов и рас, ее населяющих». Автор – Франсуа Бернье (Franсois Bernier, 1620–1688), французский врач, философ и путешественник, известный современникам своими воспоминаниями о двенадцати годах жизни на Востоке, по большей части в Индии, изданных под покровительством Людовика XIV и принесших ему, кроме славы, прозвище «Бернье-Могол». Он, видимо, первым из европейцев описал двор Великих Моголов – исламских правителей Индостана (1526–1858 гг), потомков Тамерлана (Тимур-Ленг – Железный Хромец, 1336-1405). Франсуа Бернье разделил человечество по цвету кожи, не выстраивая расы в иерархию, не рассматривая интеллектуальных, духовных и моральных различий между ними. Цвет кожи по Бернье – самое значимое различием между расами.
 Siep Stuurman (1946), профессор европейской истории из университета имени Эразма Роттердамского (Королевство Нидерландов) связал появление идеи Бернье о делении человечества на расы с четырьмя обстоятельствами Европейской интеллектуальной истории, возникшими к XVII веку(43).
1. Назрел кризис доверия к священной истории, как основе наук о человечестве.
2. Хаотичное умножение числа племен и народов в работах ученых эпохи великих географических открытий создало теоретический тупик.
3. Уменьшился разрыв между биологическим и психическим, абстрактным и эмпирическим, благодаря работам Пьера Гассенди (Pierre Gassendi, 1592–1655) – французского священника, профессора философии, астронома, математика и исследователя древних текстов. Посредством разума, полагал Гассенди, познаваема не только видимость, но и сущность вещей. Разделив философию на физику и этику, он объединил их логикой – искусством представлять идеи, судить о них, строить умозаключения и правильно располагать(44).
4. Философско-методологическое обоснование значения классификации в познании Френсиса Бэкона (Francis Bacon, 1561–1626) – английского философа, историка, лорда-хранителя печати, лорда-канцлера, барона Веруламского, виконта Сент-Олбанского, осужденного взяточника, помилованного королем Яковом I Стюартом (1566–1625). Работы Бэкона, по убеждению Siep Stuurman, создали в конце XVII века дух классификации «the new spirit of classification», особенно заметный в эмпирическом знании. По мнению Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (Georg Wilhelm Friedrich Hegel, 1770–1831) «его [Бэкона] заслуга именно заключается […] в том, что он дал в своем сочинении «De augment is stientiarum» («Об усовершенствовании наук») систематическую энциклопедию наук. Этот набросок, несомненно, должен был вызвать сенсацию у современников. Очень важно иметь перед глазами такую упорядоченную картину целого, о которой раньше не помышляли»(45).
 Возможность обозреть, благодаря классификации, целое, надо думать, просто завораживала тогдашних интеллектуалов. Несистематизированные частности, знание которых добывалось так трудно и так медленно, а запоминание и усвоение требовало титанических усилий, недюжинных способностей и многих лет ученичества, вдруг стали значить чуть меньше. Ведь стоило расположить частности в некоем порядке, усвоить правила их поименования, как возникала иллюзия знания… Немалая польза от классификаций для познания, конечно же, имеется. Но и опасность упрощений, с их воцарением, заметно возросла. И еще: классификации – сильный аргумент в пользу многознания против мудрости.
 Карл Линней (Carl Linne, после получения дворянства в 1761 году – Carl von Linne, 1707–1778) – шведский врач и натуралист, первый президент Шведской Академии наук (с 1737 г.), почетный иностранный член большинства существовавших в то время научных обществ, в том числи и Петербургской Академии наук (с 1754 года), создатель классификации животных и растений, автор бинарной номенклатуры, содержащей сведения о родовой и видовой принадлежности живых существ. В основу деления на виды, роды, отряды и прочее Линней положил исключительно морфологическое различие и сходство. Впервые человеку было отведено место среди растений и животных. Род Homo был зачислен Линнеем в отряд приматов по соседству с родами лемуров и обезьян. Единственный вид этого рода – Homo sapiens – подразделялся по цвету кожи на четыре расы. В Линнеевской классификации раса – единица, содержащая менее значимые различия, чем вид. По сути тот же самый вывод, что и у Бернье: различия между расами сугубо биологические и их гораздо меньше, чем общего.
 Иоганн Фридрих Блюменбах (Johann Friedrich Blumenbach, 1752–1840), ординарный профессор Геттингенского университета, собрав и изучив шесть десятков человеческих черепов, заявил о существовании краниометрических расовых признаков. Используя их и цвет кожи, он разделил человечество на пять рас. Новшество классификации Блюменбаха – попытка описать умственный и духовный облик расы на основании анатомических особенностей черепов отдельных их представителей. Относительно высокие надбровные дуги белой («кавказской») расы указывали, по мнению Геттингенского профессора, на «возвышенный ум» и «щедрость духа». Складки вокруг глаз «монголов» и цвет их кожи – на «лукавство». А темная кожа и наклонность лба «эфиопов» стали доказательством их близости к приматам. Блюменбах почему-то не обратил внимания на белый цвет кожи у шимпанзе и горилл под шестью; да и лбы орангутангов, способные своей «вертикальностью» соперничать с лбами европейцев, им тоже остались незамеченными. Позже, познакомившись с образованной чернокожей красавицей («Eine Zum Verlieben schone Negresse»), Блюменбах, говоря о расовых различиях, заметно утратил свою категоричность. Он заметил, что африканцы отличаются друг от друга даже больше чем европейцы, а умственно им совсем не уступают(46).
 «Человек сам по себе разумен; в этом заключается возможность равноправия всех людей, отсюда вытекает никчемность упорно отстаиваемого различения человеческих пород на привилегированные и бесправные. Различие человеческих рас есть, прежде всего, природное различие, то есть различие, касающееся ближайшим образом природной души. Как таковое это различие связано с географическими различиями той почвы, на которой люди скапливаются большими массами …»(47) – написал в 1817 году современник Блюменбаха Гегель. Впрочем, в контексте гегелевской концепции о духе критика разделения рас на привилегированные и бесправные заметно тускнеет. Ведь по Гегелю равенство, основанное на разумности, существует в принципе, в объективном духе; антропологически же, социально, психологически, политически, житейски его нет, да и, похоже, быть в общем-то не может. Национальный, расовый характер, убежден великий философ, создали климат, моря, пустыни, горы… Поэтому «…негров следует рассматривать как младенческую нацию […] Их продают, и они позволяют себя продавать, совершенно не размышляя о том, справедливо это или нет… […] не поднимаются еще до чувства личности в человеке… […] не прогрессируют […] неразличимая масса…»(48). У «монголов» Гегель обнаружил непродуктивную подвижность, побуждающую их, «подобно огромным роям саранчи, распространяться по территориям других наций», сменяющуюся затем «бездумным равнодушием и тупым покоем». Вообще в Азии человек «не может придти к сознанию своей личности, не имеет еще в своей индивидуальности никакой ценности и никакого оправдания…»(49). И только благодаря «кавказской» (белой) расе, – убежден Гегель – совершается прогресс. «…только здесь дух вступает в полную противоположенность с условиями природного существования, постигает себя в абсолютной самостоятельности, вырывается из постоянногоколебания туда и сюда, от одной крайности к другой, достигает самоопределения, саморазвития и тем самым осуществляет всемирную историю».
 К XIX веку расовые изыскания перестали быть научными исследованиями и умозрительными размышлениями. Они стали походить на идеологию, обслуживающую политические и экономические интересы плантаторов Юга США, работорговцев, посредников, финансистов.
 Почти исчезнувшее в Европе рабовладение, к XVII было восстановлено в огромных масштабах. Эпоха великих географических открытий создала возможности для экстенсивного развития европейской экономики на территории колоний. Дешевый и неквалифицированный рабский труд, как в древности, стал экономически целесообразным. Для британских колоний в Северной Америке, а позже для США особое значение приобрели чернокожие рабы из Африки. Они были выносливее индейцев и белых, лучше приспособлены к физической работе в жарком климате, а оторванность от родины, незнание местных условий и языков делали их покорнее, уменьшали склонность к побегам и бунтам.
 Представление об умственном и моральном превосходстве белой или кавказкой, в лексике Блюменбаха и Гегеля, расы над прочими возникло под влияние не одних лишь политэкономических обстоятельств. Существовали и существуют весьма разнородные импульсы, влияния, зависимости, сущности, предопределяющие жизнеспособность расовых концепций. От невежества и не вполне осознаваемого стремления облагородить, научно обосновать собственную ксенофобию до понимания прогресса как пути к заранее определенной цели и веры в универсальность, высшее предназначение собственной культуры. Заметную роль в построении социально и политически ангажированной иерархии рас, выродившейся к середине XIX века в арийский миф, сыграла, по парадоксальной логике развития идей, борьба за свободу научной мысли от повинности согласовывать выводы с библейской традицией.
 Человечество – записано в книге Бытия – произошло от Адама и Евы. Прямой их потомок Ной стал за праведность свою и богобоязненность пращуром послепотопного человечества. И хотя это утверждение обосновано лишь библейским текстом, влияние его, вопреки критике, изысканиям, открытиям, весьма значительно. И поныне знатоки делят народы и языки на «семитские», «хамитские», «яфетические» по именам Ноевых сыновей Сима, Хама и Яфета.
 Рациональное знание XVI–XVIII веков с его антирелигиозным, антицерковным пафосом стало основой полигенизма – антитезы библейского моногенизма (а заодно и моногенизма научного). Человечество, в соответствии с этой идеей, – совокупность различных видов, рас, возникших независимо друг от друга от разных предков, а вовсе не произошло от единственной пары. И поэтому ни о каком равенстве рас речи быть не может. Вполне возможно, полагали одни полигенисты и утверждали другие, некоторые народы, племена, расы вовсе не люди, а лишь что-то промежуточное между приматами и человеком.
 Ни на какие естественнонаучные представления полигенизм не опирается. Способ обоснования его вполне спекулятивен. Но освященный именами Джордано Бруно (Giordano Bruno,1548–1600), Вольтера (Voltaire, Francois-Mari Arouet de, 1694-1778) и других знаменитостей, чей вклад в науку, культуру заслуживает всяческих похвал и уважения, концепция эта продолжает жить и здравствовать, питаясь желанием немалой части человечества ощутить исключительность своего происхождения и не иметь общих предков с чернокожими, желтокожими, белокожими, необразованными, нецивилизованными, несимпатичными и просто с соседями по планете.
 Немало, хоть и непреднамеренно, сделал для становления лексики арийской мифологии Фридрих Максимилиан Мюллер (Friedrich Max Muller, 1823–1900), немецкий и английский филолог, основатель европейской индологии один из основателей науки о религиях, первый профессор сравнительного богословия в Оксфорде, запустивший в обращение термины ариец, арийские языки, арийская религия. Основа концепции Мюллера – представление о трех группах религий: туранской, семитской и арийской, возникших в глубокой древности, и языках, им соответствующим. Тысячелетия назад прасемейства разделились на отдельные народы, которые разошлись по разным землям в поисках лучшей жизни. «Каждый из этих народов формировал свой язык, основывал империи и философские системы, строил храмы и разрушал их»(50). Но все эти новые языки, по мысли Мюллера, сохраняли связь со своим праязыком. С религиями же дело обстояло сложнее. Они, как и языки, развивались, видоизменялись, исчезали и возникали, сохраняя некую связь с прарелигией, но, в силу исторических обстоятельств, народы нередко перенимали и наследовали религии, происходившие от прарелигий других семейств. «Мы сами арийцы – в отношении языка и семиты, по крайней мере, в определенной степени, – в отношении религии»(51) – заявил Мюллер. Сегодня его мысли о возникновении языков и религий кажутся упрощением. Но думается, Макс Мюллер (его чаще называют сокращенным вторым именем) сделал весьма важный шаг в правильном направлении. Но его идеи и, прежде всего, звучный термин широкие полуобразованные массы восприняли несколько неожиданным для автора образом.


42. Jung C. G. «Jung Speaking: Interviews and Encounters». London, «Thames and Wudson», 1978.
43. S. Stuurman «Franсois Bernier and the Invention of Racial Classification», History Workshop Journal 2000 (50), с. 1-21.
44. Гассенди П. Соч. в 2-х тт., М., 1966-1968.
45. Гегель Г. В. Ф. Лекции по истории философии. Кн.3. часть 9. СПб.: «Наука», 1999.
46. Johann Friedrich Blumenbach, John Hunter, John Hunter «The Anthropological Treatises of Johann Friedrich Blumenbach». Adamant Media Corporation, 2005. Книга содержит факсимиле тестов, изданных в 1865 году Longman, Green, Longman, Roberrts&Green, London.
47. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Филосософия духа. «Мысль», Москва 1977 г.
48. Там же.
49. Там же.
50. Мюллер Ф. М. Введение в науку о религии: Четыре лекции, прочитанные в Лондонском Королевском институте в феврале - марте 1870 года. / Пер. с англ., предисловие и комментарии Е. С. Элбакян. Под общей редакцией А. Н. Красникова. — М.: Книжный дом «Университет»: Высшая школа, 2002.
51. Там же.


Продолжение.

Литература.

К началу очерка.

К титульному листу.