Внимание Блейлера к психоанализу привлек его главный ассистент Юнг (Carl Gustav Jung, 1875 -1961). Прочитав в 1900-ом году фрейдовское «Толкование
сновидений», Юнг, по его собственным словам, обнародованным, правда, почему-то только после его смерти,
«обнаружил тесную связь между этой книгой и
собственными идеями». Карл Юнг был протестантом, сыном швейцарского пастора и внуком политэмигранта-католика из Германии, отказавшегося от религии
предков, кажется, по революционно-романтическим мотивам.До личного знакомства в марте 1907 года Фрейд и Юнг почти год переписывались. Юнговские письма той поры начинались обращением «Глубокоуважаемый господин профессор!» и содержали, кроме деловой части, всевозможные выражения восхищения, признания авторитета Фрейда и готовности следовать за ним: «...я считаю себя энтузиастом Вашей теории и высоко ценю ее замечательные успехи. И вообще Ваше учение сегодня означает для нас крупнейший прирост знаний и открывает новую эру великих перспектив». Подписывал швейцарский неофит свои письма обычно: «Сердечно преданный Вам Юнг». (Из письма от 4 декабря 1906 года). В ответ он получал: «Высокочтимый коллега!» и «С глубоким уважением всецело преданный Вам д-р Фрейд».
Они были очень разными. Высокий, широкоплечий, громкоголосый, тридцатидвухлетний швейцарец и едва достигавший его подбородка пятидесятилетний венский еврей, сын, внук и правнук галицийских торговцев. Но они были нужны друг другу. Молодой, честолюбивый, талантливый Юнг получал место среди отцов-основателей новой науки. Фрейда же в Юнге привлекали не только его энергичность и «неограниченное воображение», – оценка Эрнеста Джонса – но и арийская респектабельность, способная разрушить столь неприятный Фрейду «еврейский» имидж психоанализа. Вскоре после знакомства Фрейд решил, что Карл Густав Юнг, со временем, возглавит психоаналитическое движение, и стал называть его «сыном, наследником и кронпринцем психоанализа». Идиллия длилась недолго. Юнгу не понравилась компания венских психоаналитиков. Его швейцарскую добропорядочность скандализировали «богемные» широкополые шляпы и плащи, шумливая бесцеремонность венцев, их склоки, комнаты, полные табачного дыма. От кое-кого даже пахло алкоголем… (Юнг, как и его учитель Блейлер, был решительным противником курения и употребления алкоголя даже в самых умеренных количествах). Были, конечно же, разногласия и посерьезнее фасона шляп. Фрейд тяготел к рациональному пониманию феномена души, полагая оккультно-мистические умствования «мутным потоком грязи»,которому сексуальная теория неврозов должна противостоять. Юнг с этим категорически не соглашался. В «Воспоминаниях, снах, размышлениях», вышедших после его смерти в 1961 году, он написал: «Эти слова [о мутном потоке грязи – М. Т.] погубили нашу дружбу. То, что Фрейд имел в виду под «оккультизмом», на деле представляло собой всю совокупность учений о психической субстанции, разработанных религией, философией, а также новорожденной наукой парапсихологией».
Это утверждение не вполне точно. Слова Фрейда о «мутном потоке» прозвучали в 1910 году. Еще почти три года Фрейд и Юнг общались, переписывались, обсуждали, спорили, сглаживали взаимные недовольства и непонимания интерпретациями собственных слов, снов и поступков. Переписка их в тот период была по большей части вполне дружелюбна. Юнг писал о своих занятиях астрологией, о понимании знаков зодиака как символов либидо, отражающих его свойства (Из письма от 12 июня 1911 года). А Фрейд, в ответном письме, рассуждая об оккультизме, пообещал «…верить всему, что хоть как-то согласуется с доводами разума»… В одиннадцатом году по свидетельству Джонса Фрейд и Юнг все еще находились в наилучших отношениях. Лишь к январю 1913 года напряженность их противоречий достигла критической величины. «…Я предлагаю, вообще прекратить наши личные отношения. … Мы едины в том, что человек должен подчинять свои чувства интересам общего дела. У вас никогда не будет повода обвинить меня в недостатке корректности, когда дело касается рабочего сотрудничества и преследования научных целей; у вас, их не было раньше, не будет и впредь. Этого же ожидаю от вас…». (Из письма Фрейда). Из ответного письма Юнга: «…Я подчиняюсь вашему желанию разорвать личные отношения между нами, ибо никому не навязываю свою дружбу…» Общие дела у Фрейда и Юнга продолжались только до октября 1913 года: «Глубокоуважаемый господин профессор … дальнейшее сотрудничество с вами я считаю невозможным. Поэтому я слагаю с себя возложенные на меня вами обязанности редактора «Ежегодника(7)» …С искренним уважением д-р К. Г. Юнг».
Несходное отношение к религиям и мистике – важная составляющая ссоры Зигмунда Фрейда и Карла Юнга, но не единственная. Ее предопределило еще многое: онтологии психоанализа и юнговской аналитической психологии, житейские частности, и тогдашние обстоятельства. Фрейд, кажется, не смог простить Юнгу его отказа от статуса «наследного принца психоанализа». А Юнг, исчерпав все возможности своего положения в тени Фрейда, похоже, решил (и, кстати сказать, не ошибся), что добьется большего, став от него независимым. Определенную, хотя вряд ли определяющую, роль сыграли расовые предрассудки.
Различия психоанализа и аналитической психологии, понятные поначалу лишь узкому кругу посвященных, после тридцать третьего года обрели плоть. Тогдашние властители немецких душ провозгласили венского еврея Шломо Зигмунда Фрейда «предателем человечества» и сожгли его книги, а Юнг, как пишет современный исследователь его творчества гарвардский профессор Ричард Нолл (Richard Noll), «... внезапно обрел совершенно беспрецедентную популярность к северу от швейцарской границы. Немецкие ученые с невиданной прежде настойчивостью искали его расположения. Он проводил семинары в Берлине и других немецких городах». В 1934-39 годах Юнг был редактором нацистского психотерапевтического журнала «Zentralblatt fur Psychotherapie und ihre Grenzgebiete». Основной его задачей на этом посту было установление «различия между арийской и еврейской психологией и подчеркивание ценного значения первой» – пишет Эрнест Джонс.
После начала 2-ой мировой войны Юнг отказался от сотрудничества с нацистами. В 45 – 46 годах он довольно энергично оправдывался. Называл нацизм массовым психозом. Утверждал, что увиденному в Германии он не придал поначалу «решающего значения… поскольку целый ряд известных мне лиц, в чьем идеализме я не имел никаких оснований сомневаться, пытался доказать мне, что все это – не более, чем перекосы и злоупотребления, неизбежные при любой великой революции». (Из «Эпилога»). Доводы эти убедили многих. Роман Карла Густава Юнга с национал-социализмом забылся. Да и сам Юнг, кажется, больше никогда не сравнивал арийское бессознательное с еврейским. «Вторая мировая война и Холокост вынудили Юнга приглушить свой народнический утопизм и арийский мистицизм, ибо международное сообщество стало однозначно связывать этот набор идей с Гитлером и нацизмом» – Р. Нолл.