Сабина Шпильрейн. Контекст судьбы. (Продолжение)
VI.Замужество.

 Сабина Шпильрейн вышла замуж за Файвела Нотовича (Павла Наумовича) Шефтеля, ветеринарного врача. Бракосочетание состоялось 1-го июня 1912 года в Ростовской синагоге. Фрейд, узнав в 1913 году о беременности Сабины, написал ей.

«...Если ребенок окажется мальчиком, пожалуй, я бы хотел, чтобы он превратился в стойкого сиониста. В любом случае он должен быть темноволосым, хватит с нас блондинов. Пусть избавимся мы от всего неуловимого. Мы евреи и останемся ими. Другие только эксплуатируют нас и никогда не поймут и не оценят нас...»

 Родилась девочка. Не знаю, каков был цвет ее волос, но нарекли ее Ирмой-Ренатой. Первое имя, видимо, от Irmin, языческого божества, праотца германского племени гермионов, упомянутого Тацитом. Рената от латинского renatus - возрождение. Позже, в советской новоязовской ономастике заумная латынь была заменена Революцией, Наукой, Трудом. Видимо, национальная идея в то время не была близка Шпильрейн. Младшую дочь Сабина Николаевна назвала Евой - именем умершей матери, что вполне соответствовало еврейской традиции.
 Сначала Сабина Николаевна и Павел Наумович жили в Берлине, затем перебрались в Лозанну, позже в Женеву. Сабина Николаевна принимала пациентов, писала статьи. Семейная жизнь, видимо, не заладилась.
 К началу войны Павел Шефтель вернулся в Россию, а Сабина Шпильрейн осталась в нейтральной Швейцарии. В 1920 году на шестом международном психоаналитическом конгрессе Сабина Николаевна выступила с докладом «О происхождении и развитии речи» Ее описание социальной и аутистической (внутренней, оперирующей лишь представлениями, окрашенными удовольствием) речи, опиралось на идеи Блейлера о различении мышления логического и на понятие интроверсии, введенное Юнгом. С другой стороны, выводя социальную речь из звуков удовольствия (при сосании младенцем материнской груди, например), Сабина Николаевна оставалась на почве фрейдовского психоанализа, в представлениях которого (во всяком случае, до двадцатого года) психика раннего периода жизни приводится в движение принципом удовольствия, и лишь с развитием EGO становится ощутимым влияние принципа реальности. Вряд ли эта работа – этап развития наук о душе. Интересна она другим: Сабине Николаевне удалось показать, что мысли столь разных авторов, таких как Фрейд, Блейлер, Юнг, вовсе не противоречат друг другу, и при доброжелательном, неангажированном приложении их к частным вопросам оказываются весьма близкими, чуть ли не совпадающими.


VII.Германский мир.

 С 1923 года Сабина Шпильрейн поселилась в Москве. Объяснить это сегодня, по прошествии почти столетия непросто. Отмечу лишь некоторые обстоятельства, подтолкнувшие, как мне думается, Сабину Николаевну к переезду из Женевы в Советскую Россию. Послевоенная Европа, и более всего германоязычная ее часть, была не самым подходящим местом для еврейки из России без средств и гражданства. Годы, последовавшие за первой мировой войной, оказались чрезвычайно трудными. В Вене все пришло в упадок, и жить стало почти невозможно. В невоевавшей Швейцарии, надо полагать, жить было все же легче, чем в побежденной Австрии, но, тем не менее… Практика Сабины Николаевны никогда не было особо доходной. Еще до войны, живя в Берлине, она не то обиженно просила Фрейда, не то требовала направлять ей пациентов. Похоже, Сабина Шпильрейн была непрактична и не всегда уживчива. Не сложились у нее отношения с Максом Эйтингоном(1), вкладывавшим немалые деньги в психоаналитическое движение. В двадцатом году он дал деньги на открытие в Берлине знаменитой в то время психоаналитической поликлиники. В двадцать втором году Сабина Николаевна поссорилась с женевскими психоаналитиками.  Из письма Фрейда Шпильрейн от февраля 23-го года:

 «Дорогая фрау Доктор, я получил Ваше письмо и думаю, что Вы правы. Ваш план ехать в Россию кажется мне гораздо лучше, чем мой совет отправиться в Берлин. В Москве Вы можете заниматься серьезной работой вместе с Вульфом(2) и Ермаковым. Наконец, Вы будете дома. Сейчас тяжелые времена для всех нас. Я надеюсь скоро услышать что-нибудь от Вас и серьезно прошу Вас сообщить в письме собственный адрес, что делают очень немногие женщины. Сердечно Ваш Фрейд».

 Неизвестно как повлияло это письмо на Сабину Николаевну. Но с высокой вероятностью его можно считать пересказом доводов в пользу Москвы самой Шпильрейн. Фрейд просто вернул Сабине Николаевне ее же мысли, украсив их популярным ныне «Вы правы». Да и вряд ли Зигмунд Фрейд мог дать «фрау Доктор» работу и достойный заработок в 23-ем году, названым его учеником и биографом Эрнестом Джонсоном (Ernest Jones, 1879 - 1958) «одним из критических в жизни Фрейда». Его собственная практика была весьма неустойчивой. Пациентов, способных оплачивать психоанализ, стало гораздо меньше. Пошатнулось здоровье. У шестидесятисемилетнего Зигмунда Фрейда на правой стороне неба появилась злокачественная опухоль. Ее удалили. До своей смерти в 39-ом году основателю психоанализа предстояло еще тридцать две операции (3).
 Менялась и настроения в германском мире. Юридическое и политическое равноправие евреев, ставшее повседневностью в семидесятых-восьмидесятых годах, в войну заметно потускнело. Иррациональная неприязнь европейцев к евреям, обостренная трагедиями войны, обнаружила несостоятельность самых либеральных в истории законов. Корпоративная мифология volkisch, рационализированная идеями Вильгельма Марра, одержимостью Евгения Дюринга, «исследованиями» Чемберлена и иными редакциями расовой идеи, влилась в тогдашнее общегерманское национальное сознание, а бесчисленные «Тевтонские ордена» и «Фользангсы», «Культурные лиги политиков», «Пангерманские ассоциации» к концу мировой войны превратились из клубов по интересам в политическую силу. Несколько строк из солдатского письма с западного фронта из Фландрии:

 «…благодаря нашим жертвам и страданиям, благодаря проливаемым нами ежедневно рекам крови во время борьбы с международным враждебным миром не только внешние враги Германии будут разорваны в клочья, но и наш внутренний интернационализм также будет раздавлен. Это будет важней, чем любые аннексии…».

 Письмо помечено пятым февраля 1915 года. Автору его в то время было двадцать шесть, на четыре года меньше, чем Сабине Шпильрейн. Звали его Адольфом Гитлером. В Юнговской модели коллективного бессознательного национал-социализм связан с активизацией «Вотана» - архетипа, названного Юнгом именем германо-скандинавского божества. Швейцарцев из немецкоязычных кантонов «пробуждение к новой жизни […] древнего бога грозы и неистовства» затронуло меньше чем немцев и австрийцев. Они не впали в имперскую экзальтацию, не пренебрегли традицией народного правления; не истончилась их рассудочность. Но катаклизм не оставил швейцарцев вовсе уж безучастными. Они, по изящному выражению Юнга «…услышали шорох в первобытном лесу бессознательного…». В самом Юнге в те годы заметно оживилось «чувство почвы». Христианство для него стало чужеродным, «насильно привитым германским племенам». Юнг назвал это «изуверством», от которого «германский человек страдает и по сей день». B год отъезда Сабины Шпильрейн он высказался за устранение этой несправедливости:

 «Мы должны раскопать в себе первобытного человека, ибо лишь в результате конфликта между цивилизованным человеком и германским варваром может произойти то, в чем мы нуждаемся: новое переживание Бога».

 Через тринадцать лет, в тридцать шестом, когда нацизм, уже вовсю переживал своего бога и, разрушая цивилизацию, рвал чужаков в клочья, Юнг продолжил:

 «…немцы одержимы неким божеством, а их дом наполнился могучим порывистым ветром […] богом немцев является Вотан, а вовсе не Христианский Бог…»

 После принятия рейхстагом в апреле тридцать третьего года закона о реорганизации государственного аппарата с прецедентной «арийской статьей», работа психоаналитиков-евреев в Германии стала противозаконной. Властители тогдашних немецких душ провозгласили венского еврея Шломо Зигмунда Фрейда «предателем человечества». Психотерапевтам-арийцам позволили продолжить свои занятия, лишь после замены комплекса Эдипа «комплексом семьи», а психоанализа «Deutsche Seelenheilkunde – «Немецким искусством исцеления душ». Швейцарец, внук иммигранта из Германии Карл Густав Юнг, осознав к тридцать третьему году превосходство арийцев над евреями. В частной беседе он высказал соображение об отличии их от всех остальных людей и пожелание принудить евреев к ношению особой одежды. «Иначе мы можем перепутать их с себе подобными»(4). Соображения о роли расового акцента германского самосознания в неустроенности и разочарованиях Сабины Николаевны, пожалуй, только сегодня могут показаться значимыми. В двадцать третьем году в мире не было человека, способного предвидеть последствия нежданного пробуждения германских богов. Разумнее, видимо, не переносить на живших тогда сегодняшние наши знания и понимание, а лишь иметь в виду, что катаклизмы коллективного бессознательного и следующие за ними социальные катастрофы в полной мере обычно не осознаются теми, кого они захватывают. Современники - часть события. Они – носители обнажившихся противоречий, свидетельств и переживаний. Ренессанс германского язычества в конце девятнадцатого – начале двадцатого века общественным сознанием как-то не замечался или почитался курьезом. Для мыслящего же меньшинства пробуждение германских богов напрямую вытекало из социальных противоречий, экономического кризиса и политических хитросплетений.


(1) Моше (Моисей Владимирович) Вульф (1878 - 1971) – психиатр, психоаналитик, член Венского психоаналитического общества с 1911 года. В 1927 году эмигрировал из Советской России в Берлин, а в 1933 году – в подмандатную Палестину. Организовал перевод работ Фрейда на иврит. Вместе с Максом Эйтингоном организовал Палестинское психоаналитическое общество. В 1947 – 54 гг. был президентом Израильского психоаналитического общества.
(2) Макс Эйтингон (1881 - 1943) – один из первых учеников Фрейда, доктор медицины, психоаналитик, организатор и спонсор психоаналитического движения. В 1933 году эмигрировал из Берлина в подмандатную Палестину.
(3)Эрнест Джонс «Жизнь и творения Зигмунда Фрейда», стр. 359-360. Перевод с английского В.В. Старовойтова. Москва, «Гуманитарий», 1997 год.
(4)Ричард Нолл, «Арийский Христос. Тайная жизнь Карла Юнга», «Реф-бук», «Ваклер», 1998.


Продолжение.

К началу очерка.

К титульному листу.