«…я куда-то попал. Будто бы в другой мир. Меня хотят записать. Просто записать в список, что я поступил. Мое имя существует только на каком-то языке программирования. Но его не могут определить!!! Идет какой-то спор. У меня нет имени... Это страшно. …Потом я в каком-то зале или ресторане. Передо мной три женщины в черных платьях. Одна из них Ксения, вторую я не знаю, а третья – моя давняя знакомая, за которой я безуспешно ухаживал еще в студенческие годы. Она выглядит лучше всех, но Ксения все же мне симпатичнее. Я сижу за столом и вижу их. Я в спортивных трусах, а они в нарядных черных платьях. Женщины не обращают на меня внимание… Дальше не помню. Проснулся в ужасе и подумал: «Как хорошо, что это только сон!»… »
Запомнившийся сон обычно маскирует фантазию об исполнении некоего желания, неприемлемого наяву из-за особенностей воспитания, верований, убеждений, предрассудков; или неосуществимого в силу обстоятельств. Расшифровав причудливые образы и события сна, можно узнать, в чем состоит это замаскированное желание. Воображение, представляя это тайное желание в уже осуществленном виде, смягчает напряженность, создаваемую препятствиями к его реализации. Тем самым сновидение, по сути, охраняет сон, предотвращая перевозбуждение, ведущее к пробуждению. Иногда случаются сны, не нуждающиеся в расшифровке. Осуществленные желания, содержащиеся в них, очевидны. Такие сны видят дети. Взрослым же они снятся лишь изредка. В основе механизма сновидений – таинственная наша способность и стремление заменять образы действительности образами воображаемыми, подчас весьма отличными от объективно существующего мира. Анализ снов обычно позволяет составить представление о внутреннем мире человека, конфликтах его души, недоступных наблюдению и, по большей части, осознанию им самим. С другой стороны анализ снов малоэффективен без знания житейских обстоятельств, переживаний и особенностей социальной среды человека, видевшего сон.
«У меня нет имени...»
Наиважнейшее в мировоззрения Цви: его женой может быть только еврейка. Возник конфликт между этим убеждением и влечением к девушке, оказавшейся нееврейкой. Внесение имени человека в некий список, как и невнесение, влечет за собой последствия. Особенно, если список составляет некое властное учреждение. Действие во сне Цви происходит «Будто бы в другом мире», то есть в мире, отличном от мира, где живет Цви, и где, надо полагать, действуют другие правила и ограничения. Те, кто хотят записать Цви в некий список, по сути, стремятся приобщить его к своему миру и его законам. Сделать им это не удается. У Цви ведь нет имени на языке, понятном составителям списка. Желание Цви, скрытое за этой фантастической ситуацией, - иметь объективное препятствие нарушению правил, которым он столь привержен. Если это соотнести с разрушением отношений с Ксенией, похоже, Цви хотелось бы иметь для разрыва с ней причину объективную, понятную и принимаемую всеми, а не только собственные столь жесткие национальные переживания, вызывающие в кругу его друзей, знакомых сомнения, неприятие и даже насмешки. Еще один аспект интерпретации сновидений. Замечено, сны по своей структуре и особой своей логике гораздо ближе к мифологическому мироощущению древних, чем к взгляду на мир современного человека. В науках о психике сложилось мнение, что и у вполне просвещенного человека существуют мифологические представления, подспудно влияющие на его мысли, чувства, поведение, ненаблюдаемые и неосознаваемые им самим в состоянии бодрствования, но оживающее во сне или при обстоятельствах экстраординарных. Имя человека во времена, когда миф был основой мироощущения, воспринималось не так как сегодня, а скорее как часть тела, за которой нужно следить и с которой стоит правильно обращаться. Существовало и существует немало иррациональных правил, запретов, связанных с мифологическим представлением об имени. Например, обычай скрывать свое имя от чужих из страха, что знание имени позволит причинить вред его носителю. Во сне рациональное сознание неактивно, что позволяет мифологическим представлениям, освобожденным от цензуры здравого смысла, проникать в содержание сновидений. Сходство снов с мифами - одна из основ концепции архетипов, предложенной Карлом Густавом Юнгом. Имя во сне Цви «не могут определить», когда оно нужно для записи в список прибывших в «другой мир». Жизнь в этом «другом мире» требует от Цви принятия иных правил, вместо тех, на которые он опирается в своей жизни. Для отказа, уклонения от такого развития событий нужна причина. И сон ее предоставляет. Тайна имени лишает составителей списка возможности сделать Цви жителем другого мира и навязать чуждые ему правила.
«…Передо мной три женщины в черных платьях…»
В ресторане спортивные трусы неуместны. Цви, будучи в жизни человеком воспитанным и даже несколько консервативным, позволить себе такого не может. Во сне женщины его не замечают. Это, с одной стороны, избавляет его от необходимости искать выход из неловкой ситуации; с другой - создает объективное препятствие к общению с женщинами. Ведь невозможно, находясь в ресторане в трусах, разговаривать с женщинами в элегантных черных платьях. На первый взгляд этот фрагмент будто бы указывает на то же самое желание иметь объективное препятствие к общению с Ксенией, как и фрагмент с отсутствием имени. Но женщин трое: от одной (Ксении) Цви отказался сам, с другой его когда-то постигла неудача, за третьей Цви никогда не ухаживал. Похоже, здесь речь идет о стремлении Цви иметь объективное препятствие к общению не только с Ксенией, но и с женщинами вообще. Три женщины его сна одеты в платья одинакового цвета, и это позволяет предположить, что речь идет не о трех конкретных женщинах, а о женщинах вообще. Цви напряжен, полон сомнений, склонен чувствовать себя нелепым, смешным… Его несоответствующий обстоятельствам наряд - препятствие к общению с женщинами и тем более к ухаживанию за ними. Не подвергая сомнению значимость для Цви его национальных чувств, можно сказать, что его стремление избегать женщин имеет еще, как минимум, одно основание – неуверенность в себе. Цви, подобно лисе из сказки Эзопа, забравшейся в виноградник, ищет объективные причины, оправдывающие его одиночество. Они помогают, по крайней мере, сохранять душевное равновесие, а не тонуть в воображаемой своей несостоятельности. Несколько слов об эмоциях Цви во сне. Это, в основном, страх и облегчение, в момент просыпания. Страх, скорее всего, относится к возможностям преодоления препятствий, воздвигнутых сном. В первом фрагменте это страх добиться перевода своего имени на понятный язык и записаться в список прибывших, как это делают энергичные люди, обнаружив отсутствие своего имени, скажем, в списке избирателей. Во втором – страх найти выход из нелепой ситуации, не теряя чувства собственного достоинства. «Как хорошо, что это только сон!» - подумал Цви, проснувшись. «Как хорошо, что ничего не нужно менять в своих правилах» – мысль, проступающая сквозь это облегчение.