VII. Отъезд Ксении.

 Ксения потеряла работу. Искать новую не стала, а уехала в родной город. «Отдохнуть, развеяться» - так объяснила она свое решение. Родной город Ксении и Цви, как и многие города стран-наследниц Советского Союза, приходил в себя после развала коммунистической империи. Жизнь медленно налаживалась. Трудности и несуразности возникали во множестве, но многим жилось легче и даже веселее. Мама Ксении, бывшая всю взрослую свою жизнь, лишь офицерской женой с университетским дипломом, неожиданно для мужа и родных сделала карьеру – стала директором еврейского центра. Отчасти помог покойный Александр Соломонович, еврейство которого легко было установить по одной лишь фотографии. За пределами Израиля галахические замысловатости имели гораздо меньшее значение. Дочь еврея Александра Соломоновича и Анастасии Никитичны вполне годилась в директора еврейского центра, особенно, если она предприимчива, трудолюбива и дисциплинированна. Серьезные люди, вложившие в центр немалые деньги, были вполне удовлетворены своим выбором. Они ориентировали свое детище не только на национально-просветительские цели, вроде еврейской воскресной школы, детского сада и курсов иврита, но и на космополитически-деловые. В центре встречались бизнесмены, местные политики, гости из-за рубежа. Профессора и эксперты читали лекции, проводили семинары, повышая профессиональный уровень постсоветских бизнесменов. Вели прием юристы, два психолога и некоторое время – дама-астролог. У Ксении, благодаря новым маминым знакомствам, появилась возможность устроиться в родном городе. И она этой возможностью воспользовалась. В областной администрации нашлась интересная, престижная и хорошо оплачиваемая должность. А вот с личной жизнью все по-прежнему как-то не ладилось.

VIII. Из писем Ксении.

«…За эти месяцы не было минуты, чтобы я не думала о тебе и не скучала по тебе. И каждый день без тебя теперь для меня прожит практически зря. Зачем я тебе это все пишу? Потому что люблю…».

«…эта причина, которую ты назвал в последнем нашем разговоре… Это мелко, противно, недостойно ни меня, ни тебя. Звучит точно так же, как если бы ты сказал мне, что ты голубой. Впечатление, что ты решил назвать причину, настолько серьезную, которую и преодолеть-то нельзя. Я ошибаюсь?»

«…когда я почувствовала к тебе то, что почувствовала, то глубоко пожалела, что говорила раньше кому-то «люблю»...»

IX. Цви о письмах Ксении.

«…неискренне как-то это все. Это «признание в любви» похоже на манипуляцию. Мы далеко друг от друга и давно не вместе. На что она рассчитывает? Ведь если не манипуляция, то - полное отсутствие рационализма, гордости и даже здравого смысла! Имидж «разбитого сердца» и история «роковой любви» нужны ей лишь для объяснения своего одиночества...»

«…Мне никто никогда не признавался в любви. Факт признания льстит, пусть даже оно в письме. …Появилась надежда услышать когда-нибудь такое признание, а не прочитать его в письме. И если совсем повезет, то от девушки, из уст которой я по-настоящему хотел бы это услышать. И еще: я хотел бы это когда-нибудь сказать. Сказать девушке, которая заслужит это…»