Строитель Боллингенской башни. (продолжение).
V. Миф о герое. (часть 1).

 Эрнест Джонс (Ernest Jones, 1879 – 1958), ученик, последователь и биограф Зигмунда Фрейда однажды пожаловался на Юнга, который вел себя будто он новый Христос и намеривается спасти мир. Было это незадолго до разрыва между Фрейдом и Юнгом (декабрь 1912 года), и в словах Джонса вполне можно было бы не увидеть ничего кроме пристрастной преданности учителю, если бы не позиция самого Юнга. О своем предназначении, избранности он говорил и писал не раз. К словам, приведенным в начале очерка, можно добавить и другие из его «Воспоминаний».
 «Знание о глубинных процессах очень рано сформировало характер моего отношения у миру. В сущности, это отношение не изменилось с самого детства»;
 «…я знаю то (и должен указывать другим на то), чего другие явно не знают и в большей своей части не хотят знать».
 «В детстве я чувствовал себя одиноким, и я одинок до сих пор […] Человек, знающий больше других обречен на одиночество».
 «Во мне был «демон», и в конечном счете, его присутствие решило все».
 «Я должен был подчиниться навязанному мне внутреннему закону и не имел права на свободный выбор».
 «…я […] с одиннадцатилетнего возраста призван осуществить единственную в своем роде задачу, ставшую моим «главным делом». Вся моя жизнь пронизана одной мыслью и подчинена одной цели – проникнуть в тайну человеческой личности. Все, что есть в моих трудах, может быть объяснено лишь с этой центральной точки зрения и связано с этой единственной темой».
 Отто Ранк (Розенфельд) (Otto Rank (Rosenfeld), 1884-1939), ученик Фрейда, в 1909 году писал о персонажах героических мифов: «Истории рождения и раннего периода таких личностей […] окутаны фантастическими элементами…»(35). Зигмунд Фрейд в 1938 году, в последней своей работе, ссылаясь на Ранка и подводя итог собственным размышлениям, описал формальные признаки мифологического героя из «усредненной легенды». Первый среди них – происхождение: «Герой – дитя высокороднейших родителей, большей частью царский сын»(36). В обстоятельствах рождения и жизни Карла Густава Юнга, на первый взгляд, нет ничего чудесного или фантастического. Мировые войны, революции, развал четырех империй мало затронули Швейцарию вообще и семейство Юнгов в частности. С тех пор как дед основателя аналитической психологии поселился в Базеле, спокойствие Юнгов нарушали лишь семейные события: смерти, рождения, свадьбы, житейские коллизии… Но тем не менее, «фантастических элементов», символических происшествий в «Воспоминаниях» Карла Юнга предостаточно. Некоторые упомянуты выше. Есть и другие.
 В детстве, во время болезни, испытывая удушье, Карл Густав «увидел пылающий синий круг размером с полную луну; внутри него двигались золотые фигуры…», которых он принял за ангелов.
 В семилетнем, кажется, возрасте ночью Карл Густав увидел слабо светящуюся фигуру с неопределенными очертаниями. «Голова фигуры отделилась от шеи и парила в воздухе, чуть впереди, похожая на маленькую луну. Тут же у фигуры появилась еще одна голова, которая также отделилась от тела, и это повторялось шесть или семь раз».
 В подростковом возрасте Карл Густав ощущал себя непохожим на сверстников: «Моя «необычность» постепенно начинала внушать мне неприятное, если не сказать жутковатое чувство – будто я обладаю какими-то отталкивающими качествами, в которых сам себе не отдаю отчета, но которые заставляют учителей и однокашников держаться от меня подальше».
 Однажды, вспоминает Юнг, «меня, словно гром среди ясного неба поразил следующий инцидент». Учитель задал написать сочинение, тема которого Карлу Густаву показалась интересной, в отличие от предыдущих «плоских и глупых». Самому Юнгу собственное сочинение казалось «продуманным и удачно написанным». Но учитель посчитал его плагиатом. В ответ же на возражения Юнга назвал его лжецом. Учитель не мог поверить, что столь средний ученик способен так писать. Одноклассники Юнга были согласны с учителем и придумали Карлу Густаву прозвище – «праотец Авраам». Он, по их мнению, мог написать сочинение, столь несоразмерное его талантам, разве что, услышав, подобно библейскому Аврааму, Голос Всевышнего.
 В атмосфере швейцарской протестантской школы конца девятнадцатого века ирония очевидна. Но в «Воспоминаниях» самого известного швейцарца, чьи труды переведены на множество языков и изучаются в десятках, если не в сотнях, университетов разных стран, насмешка истончается и тает, превращаясь в прямое уподобление Юнга провозвестнику трех религий. И еще: история эта в контексте евангелических штудий звучит намеком на допрос новозаветного Иисуса прокуратором: «…И спросил его правитель: «Ты царь Иудейский?» Иисус сказал ему: «Ты говоришь» (Евангелие от Матфея, 27: 11). Юнг ничего подобного своим товарищам, видимо, не говорил, но вспомнил и рассказал своим читателям, что «…ощущал его [прозвища] меткость».
 В 1944 году во время болезни (перелом ноги и последовавший за ним инфаркт миокарда), находясь в критическом состоянии, «на грани жизни и смерти», Юнг увидел себя где-то «высоко в космосе. Далеко внизу виден Земной шар, окутанный чудесным синим сиянием. Я разглядел глубокое синее море и континенты […] Я знал, что еще немного – и я улечу вдаль от Земли. Впоследствии я узнал, что именно такой обзор открывается на расстоянии примерно полутора тысяч километров от Земли! […] В космическом пространстве невдалеке от себя я увидел каменную глыбу, похожую на метеор». Глыба походила на святилища, виденные Юнгом на берегу Бенгальского залива. «За входом открывалось небольшая прихожая. Справа от входа, на каменной скамье, молча, сидел в позе лотоса темнокожий индус. На нем была белая одежда, и я знал, что он ждет меня…»
 В личном мифе Карла Густава Юнга – так он сам назвал свои «Воспоминания» в «Прологе» к ним – нашлось место и высокородному, почти царскому, по меркам германской культуры, происхождению. Карл Густав Юнг старший, по семейному преданию, – незаконнорождённый сын Иоганна Вольфганга фон Гёте, (Goethe, Johann Wolfgang von, 1749-1832). Аниела Яффе приводит рассказ своего учителя: «Жена моего прадеда Франца Игнаца Юнга Зофи Циглер и ее сестра были связаны с Мангейским театром и дружили со многими писателями. Рассказывают будто Зофи Циглер родила ребенка от Гёте; это был не кто иной, как мой дед Карл Густав Юнг». Никаких подтверждений этой романтической истории нет. В соответствующий период Гёте не приезжал в Мангейм, да и Зофи Циглер никогда не бывала в каком-либо месте одновременно с Гёте. Юнг, по свидетельству Яффе, верил в семейное предание. Хотя иногда оно его раздражало своей «безвкусицей», и Юнг, в такие моменты, повторял, что мир и без того полон «дураками, рассказывающими байки о великих предках».
 Вне зависимости от отношения к возможному родству с Гёте, Юнг частенько поминал духовную свою связь с автором «Фауста». «Свою работу над алхимией я рассматриваю как признак моей внутренней связи с Гёте. Тайна Гете заключается в том, что он оказался пленником многовекового процесса архетипической трансформации. Он рассматривал своего «Фауста» как opus magnum или divinum («творение величайшее, божественное»), считал его своим «главным делом», и вся его жизнь оказалась вписана в рамки этой драмы. Таким образом, все, что было в нем жизнеспособного и активного, является живой субстанцией, сверхличностным процессом, великим сном архетипического мира (mundus archetypus). Тот же сон преследует и меня».
 Отправной точкой своего интереса к алхимии Юнг называет сновидение 26-го года – «самый важный сон, предвосхитивший мою встречу с алхимией». В том сне много событий: война в Южном Тироле, рвущиеся снаряды, бегство с итальянского фронта, чувство опасности, туннель с частично разрушенным сводом, окрестности Вероны, рисовые поля, оливковые рощи… В одном из эпизодов сна Юнг увидел себя едущим на повозке, которой управлял маленький кучер-крестьянин. «Когда мы достигли центральной части двора и оказались напротив главного входа, случилось неожиданное: первые и вторые ворота захлопнулись с глухим стуком. Крестьянин вскочил со своего сиденья и воскликнул: «Мы заперты в семнадцатом веке»…». Через несколько лет, изучая ночью двухтомник «Искусство сотворения золота», изданный на латыни в 1593 году, Юнг, неожиданно для самого себя, «уловил смысл этого сна». Сон, согласно озарению, указывал на алхимию, «поскольку эта наука достигла вершины своего развития как раз в семнадцатом веке». Далее последовал несколько неожиданный, но весьма энергичный вывод: «Теперь я обречен исследовать алхимию с самых ее истоков».
 Подлинная причина развития алхимии, по Юнгу, не философская доктрина, а «личные проекции исследователей». Алхимическое делание имело отношение, по его мнению, не к свойствам материи в современном понимании, а к бессознательному самих алхимиков, создавших, не подозревая того, образы и метафоры, отражающие «всю историю знаний человечества о природе».
 Для Фрейда бессознательное подобно иероглифам, подлежащим расшифровке, для Юнга оно источник высокого знания, существующего вне времени, пространства, личного опыта и естественнонаучных представлений. В бессознательном, по Юнговской модели, следует различать личный и коллективный слои. Последний связывает индивидуума с обширными человеческими группами, в пределе – с человечеством. Структуры коллективного слоя – архетипы – основа инстинктов, унаследованных схем восприятия и образцов поведения, а через посредство образов сознания – мифов, религии, искусства и литературы. Архетипы не зависимы от индивидуального опыта и обладают мощной принуждающей силой. Осознание же их действия сопровождается переживаниями таинственности, рока, особого значения, богоподобия. Юнг полагал, что следует «признать за архетипом определенную степень самостоятельности, а за сознанием – соответствующую его положению творческую свободу. […] между двумя относительно автономными факторами возникает то взаимодействие, которое заставит нас при описании и объяснении […] пускать на передний план в качестве действующего субъекта то один, то другой фактор».
 Объединяя себя с Гёте, сравнивая его работу над «Фаустом» и свою «обреченность» на исследование алхимии, Юнг называет побудительной силой, действующим субъектом творческой активности не осознанный выбор, интерес к теме, назревшую необходимость, целесообразность и прочие императивы сознания, а некий архетип, овладевший и Иоганном Вольфгангом фон Гёте, и им самим, Карлом Густавом Юнгом младшим.
Слова Юнга о работе Гёте над Фаустом – «сверхличностный процесс, великий сон архетипического мира» – вряд ли разумно считать лишь фигурой речи. Ведь сделка с дьяволом – бродячий сюжет. И основа его не столько воображение автора, сколько складывающиеся веками коллективные представления, направляющие развитие культуры.

* * *

 Йоган Фауст – прообраз героя Гётевской трагедии родился около 1480-го года в Книтлингене (Knittlingen). Ныне это городок с 7638 жителями в земле Баден-Вюртеберг. Слыл колдуном, астрологом и чернокнижником. Утверждал, что может сотворить все чудеса, упомянутые в Новом Завете. Похвалялся способностью воссоздать труды Платона и Аристотеля, если вдруг человечество их лишится. Странные занятия и взгляды Йоганна Фауста частенько не нравились его согражданам или власть предержащим, и, видимо, поэтому ему приходилось постоянно переезжать. Гельнгаузен, Крейцнах, Вюрцбург, кажется Гейдельберг, Хасфурт, Эрфурт, Маульбронн, Бамберг, Базель, Ингольштадт… После 1539 года сведений о Фаусте нет. Датой его смерти назван 1540 год. Так написано на мемориальной доске на Коллегиенштрассе (Collegienstrasse) в Виттенберге (Саксония-Анхальт), где Фауст жил с 1525 по 1532 год.
 Литературная жизнь доктора началась в 1587 году, когда Йоганн Шпис из Франкфурта-на-Майне издал «Historia von Dr. Iohann Fausten, dem weitbeschreiten Zauberer und Schwartzkunstler etc». (Истории о докторе Фаусте, знаменитом волшебнике и чернокнижнике). В «Историях» собраны мифы, легенды о его жизни, самая главная из которых – сделка с дьяволом. Труд Йоганна Шписа обычно называют «Народной книгой». Она, вместе с переводами на английский, голландский, фламандский, чешский, польский, шведский, датский и без учета многочисленных «пиратских» изданий, содержащих дополнительные главы о приключениях доктора Фауста, переиздавалась до XIX века более тридцати раз.
 Кристофер (Кит) Марло (Christopher («Kit») Marlowe, 1564 – 1593) – сын сапожника из Кентербери, английский поэт, магистр Кембриджского университета, агент разведки ее Величества Елизаветы I, безбожник, убитый в кабацкой драке, воспользовавшись «Народной книгой», написал, в 1589 – 1592 гг. «The tragical history of the life and death of Doctor Faustus» («Трагическую историю жизни и смерти доктора Фаустуса»). Кое-кто, впрочем, думает, что смерть Марло была инсценирована по конспиративным соображениям, и что он «посмертно» преуспел на литературном поприще под псевдонимом Уильям Шекспир. В начале XVII века трагедию Марло, переведенную на немецкий, английские бродячие комедианты занесли в Германию.
 В 1593 году Фридерик Скотт Толет написал продолжение истории о докторе Фаусте, где ученик Фауста Христофор Вагнер заключает договор с чертом Ауэрханом, явившемуся к нему в облике обезьяны.
 В 1599 году Георг Рудольф Видман издал свою «Историю Фауста», которую в 1674 году переработал И.Н. Пфитцер – врач из Нюрнберга. В этой редакции «Истории» периздавалась шесть раз. Последний – в 1726 году.
 В 1603 году Пьер Виктор Пальма Кайе (Pierre Victor Palma Cayet, 1545 - 1610) – французский историк и богослов перевел «Народную книгу» на французский, за что был обвинен оппонентами в сношениях с дьяволом.
 В 1683 году виттенбергский магистр Нейман в своей диссертации «Disputatio de Fauste prestigiatore», опубликованной на латыни, попытался критически переосмыслить легенду о докторе Фаусте.
 В 1725 году в Франкфурте и Лейпциге под псевдонимом «Christlich Meynender» – «Верующий христианин» вышла обработка «Народной книги», отразившая веяния немецкого Просвещения. В этой редакции легенда о докторе Фаусте переиздавалась около десятка раз. Последний – в 1797 году. Предположительно, именно по этой книге молодой Гёте впервые познакомился с историями о докторе Фаусте.
 В 1805 – 1808 гг. Ахим фон Арним (Carl Joachim Friedrich Ludwig Achim von Arnim, 1781 – 1831) и Клеменс Брентано де ла Рош (Clemens Brentano, 1778 – 1842) – гейдельбергские романтики выпустили «Des Knaben Wunderhorn» («Волшебный рог мальчика») – трехтомный сборник баллад, любовных, солдатских, прощальных, жалобных, застольных, уличных песен, религиозных песнопений, детских стихов, сентенций, собранных по всей Германии. Среди них – баллада о докторе Фаусте. Кстати, рецензировал сборник Гёте. И это была далеко не единственная баллада о докторе, продавшем душу дьяволу. В бесчисленных народных драмах и кукольных комедиях о знаменитом чернокнижнике, представляемых немецкой публике в течение столетий, звучали песни, оплакивающие Фауста, употребившего во зло дары неба. В спектаклях их обычно пел добрый ангел.


35. Ранк О. «Миф о рождении героя», Москва «Рефл-Бук» , «Ваклер», 1997.
36. Фрейд З., «Человек Моисей и монотеистическая религия» в сборнике «Психоанализ. Религия. Культура», Москва, «Ренессанс», 1992.


Продолжение.

Литература.

К началу очерка.

К титульному листу.